Дело было так.
Выдающийся австрийский зоопсихолог Конрад Лоренц
наблюдал однодневных, только что вылупившихся из яиц уточек.

И вот что обнаружил учёный.
В самый первый день своей жизни новорожденные утята
были погло¬щены одним делом - поиском своей матери.
Мать была рядом, но это не мешало утятам её искать.
А поиск был ориентирован на один параметр: утята искали
того, кто – ДВИГАЛСЯ. Поэтому первый же движущийся объект,
увиденный утёнком, он принимал за мать.

Утка, понятно, не роженица, она, когда утята вылупляются,
может заниматься своими делами: может бегать, может
на месте сидеть, может пойти с подружками поболтать – да
что угодно. Правда, находится она обычно поблизости от яиц. 

Но близость матери не даёт гарантии, что первым,
кого увидит новорожденный птенец, будет
именно она. Чаще птенцы первыми видят
своего брата или сестру - того, кто находится
в непосредственной близости, и того, кто
двигается (ну или хотя бы шевелится).
Как раз этот объект новорожденный утёнок
принимает за мать и затем всюду за ним следует
как привязанный…


…Кстати, это и объясняет, почему утята ходят строем.
Утенок не за истинной своей матерью идет, а за тем,
кого он первым увидел, когда родился.
Это может быть и мать, но чаще это брат или сестра. 

…Да, так вот.
О селезне, который влюбился в ёжика.
Когда он вылупился из своего яйца, рядом никого не было. И доктор Лоренц, чтобы подтвердить свою догадку
о выборе матери по параметру движения, подкатил
к утёнку мячик. И это решило судьбу утёнка.

Мало того что он никогда не ходил за выводком,
а носился за всякими круглыми предметами,
так и еще, когда подрос и стал молодым селезнем,
выбрал себе в подруги ёжика, питомца хозяев фермы.
Ёжик, понятно, не ответил взаимностью, а селезень
так и остался холостяком, но такова уж наука – она
всегда требует жертв.

Кстати, любовь селезня к ёжику обогатила науку
еще одним открытием: стало понятно, почему в выборе
мужа/жены мы ориентируемся на образы и характеры своих родителей. Это подсознательное стремление: переносить в создаваемую семью то, что отмечено родовыми чертами.

Теперь о том, при чём здесь утки
Утки здесь, чтобы напомнить: хотя мы и более разумные существа, чем, к примеру, те же утки, мы всё же подчиняемся 

так называемым родовым программам. Да и не просто 

мы им подчиняемся, а ещё (подсознательно) храним 

им святую верность.

Это так и называется: импринт верности роду.
И эта верность (по большей части) касается именно того,
чему мы категорически не хотим хранить верность,
повторяя негативные программы (импринты) своего рода.

…Но это мы сознательно не хотим, а вот наше подсознание…
Да, оно строго ориентировано на то, чтобы мы сохраняли
в неприкосновенности все импринты рода. И подсознанию нет никакого дела, нравятся нам те или иные родовые программы,
или мы их как огня боимся, – подсознание в принудительном
порядке заставляет нас подчиняться родовым сценариям,
чего бы они ни касались.

Чтобы продемонстрировать, как это обычно бывает,
расскажу одну историю, которая одновременно
и пугает, и окрыляет надеждой.

Подвинь стул поближе. История начинается.

У знаменитого психолога Роберта Дилтса мама заболела раком. А надо сказать, что и её собственная мать умерла от онкологии. И старшая сестра – тоже. И вот дело дошло и до неё… Дело прошлое, кончилось всё хорошо, поэтому
опускаю подробности, а сразу о том, почему сработал
импринт с программой онкологии.

Он сработал потому, что женщина утратила идентичность.
Будучи матерью пятерых детей, она жила по законам
архетипа «Заботливая мать». Но вот дети выросли,
разлетелись, а когда вырос и уехал младший сын,
она осталась совсем одна, оказавшись в ситуации полной растерянности: заботливая мать осталась не у дел.
Вот тогда-то и нашлось занятие: отработать программу
болезни ее рода, которая забрала ее мать и сестру.
И женщина «занялась» этим – заболела раком.

Но её знаменитый сын не сдался.

Он хорошо понимал, что дело именно в этом:
в подсознательных импринтах. Наследственность
как физиологическое явление он всегда отвергал, называя это незрелой и ничем не подтвержденной гипотезой, а здесь так и вовсе «разбушлатился»: консилиуму врачей он велел заткнуться - и вытолкал светил медицинской науки вон из дома.

И теперь внимание.
Сейчас будет точная цитата того, чем доктор Дилтс
вылечил свою (уже измотанную болезнью) маму.
Он сказал:
«Вместо того, чтобы глядеть в прошлое и видеть там своих мать и сестру, пытаясь узнать свою идентичность и то, как тебе быть, обратись лучше в будущее – посмотри на свою дочь, которая тоже смотрит на тебя, чтобы узнать, как быть ей!»
Именно эта фраза. Ничего больше.
Никакого больше изнурительного лечения.
Только то, что сказал сын, начисто стерло
родовой импринт онкологии из матери - раз и навсегда.

Она приняла решение, что именно на ней эта
дурная бесконечность – и закончится. Ну а как иначе?
Ведь идентичность – именно этой фразой – была восстановлена.
Женщина поняла: бывших матерей не бывает.
А ее знаменитый сын добавил:
«А дети, мама, остаются детьми, пока живы их родители.
И нам, всем пятерым твоим детям, очень нравится, что мы
всё ещё дети » 

…Теперь это - классика: реимпринтинг.
Именно в этом подходе многие поколения
психотерапевтов черпают ресурс, чтобы производить 

«разминирование» своих пациентов - освобождать их
от тех родовых импринтов, которые вообще не нужны.